  
В ы п у с к № 13(170) март 2013
года  Пишите
нам: gorozhanin_bok@mail.ru читать
Выпуск 14 (171) март 2013 года • Васильева Л. А. воспоминания МОЁ ВОЕННОЕ ДЕТСТВО Моя мама, Поликарпова Татьяна Ивановна, работала учителем в Бокситогорской средней школе № 1. Здание школы отдали под госпиталь, и в сентябре 1941 года занятия начались в бараках за железной дорогой на улице Песочной. Железную дорогу всё время бомбили фашисты, так как по ней вывозили на Урал оборудование обоих заводов. Если дома некому было присмотреть за мною, мама брала меня с собой в школу. Когда я первый раз вошла в класс, меня поразили торчащие из-под парты огромные босые ноги Мити Кузнецова. Пока было тепло, мальчишки из Запрудного ходили в школу босиком. Потом я узнала, что в 1943 году, после 8 класса, Митю и его брата-близнеца Андрея призвали в армию и оба они погибли при освобождении Прибалтики. Я горько плакала. Мне было очень жалко этого добродушного, красивого юношу. Я тихо сидела на маминых уроках на последней парте, часто рисовала. Очень было страшно, когда за окном появлялись немецкие самолёты, и я прижималась к своей соседке по парте Маше Корягиной (теперь Мария Сергеевна Захарова). Зима в тот год наступила рано. Мы катались на санках с горки около нашего дома. Вдруг из-за дома вылетел немецкий самолёт. Летел так низко, что мы думали, что он заденет крылом крышу. Мы бросились бежать в ближайший дом, к тёте Рае. Она нас спрятала под кровать и ещё накрыла одеялом. Вот какое надёжное было у нас укрытие! К счастью, всё обошлось благополучно. Но мы ещё долго сидели под кроватью, а в это время наш школьный библиотекарь, Лидия Сергеевна Унковская, оставшаяся в этот день со мной дома, в панике бегала вокруг горы, думая, что нас обстреляли с самолёта (как было однажды с нею). В конце октября немцы подошли к Тихвину. Школу закрыли. Отца, Александра Сергеевича Осницкого, призвали в армию. Их 48 запасной стрелковый полк расположился пока в Ларьяне, затем их роту направили в Сомино. Шли они туда пешком через деревню Могатино. Отцу разрешили взять с собой до Могатина нас. Мы с мамой ехали в санях, а он в солдатской шинели шёл рядом. В кармане шинели он нёс для меня бутылку молока. Когда стал её отдавать нам, мы увидели, что молоко превратилось в лёд. Такие сильные в начале ноября в тот год были морозы. Так мы оказались в эвакуации в 10 км от Бокситогорска и 30 км от линии фронта. И сейчас страшно представить состояние мамы, провожавшей на фронт мужа, остававшейся одной среди чужих людей со мною на руках и ожидавшей скорого появления второго ребёнка. А главное: смогут ли наши войска остановить вооружённых до зубов фашистов? Что будет с нами? Но нам очень повезло. В Астраче немцев остановили, а 9 декабря Тихвин был освобождён от фашистов. Ужасы оккупации нас миновали! И мы поселились в доме очень хороших людей. Тётя Надя Могатинская и её дети Таня, Катя, Серёжа приняли нас очень тепло, переживали за маму. А в конце ноября к нам пришла бабушка, Поликарпова Вера Иосифовна, и стала жить с нами. Много горя досталось на бабушкину долю. Она жила на станции Пикалёво. Через Пикалёво шли поезда с ранеными, эвакуированными из Ленинграда. Станцию постоянно бомбили, хотя немецкие лётчики видели на крышах вагонов красные кресты - знаки санитарных поездов. На огороде у бабушкиного дома поставили зенитку, чтобы сбивать немецкие самолёты. От воздушной волны дом разлетелся по брёвнышку. Бабушку с её сестрой и внучкой приютили в деревне Гачево. Там похоронила она сначала сестру, а затем внучку. И пешком пришла в Могатино, ведя за собой свою любимицу, кормилицу - корову. Как выручила всех нас в войну бабушкина корова! Во многом благодаря ей мы не голодали. Бабушка корову очень любила, разговаривала с нею, как с человеком, всегда очень ласково. Наша корова всегда была очень чистая, ухоженная. В декабре пришла похоронка на бабушкиного сына, моего дядю Поликарпова Леонида. Он погиб в первом бою под Москвой. Было ему 19 лет. Через 2 месяца на свет появился мой братик. Назвали его Лёней. Так эстафету Лёни Поликарпова принял Лёня Осницкий. От отца приходили очень тёплые письма. Он попал в дорожно-строительный батальон на Волховском фронте. Мне он писал отдельно на открытках чётким, крупным почерком. Читать я умела, пробовала писать ему ответ. Правда, мой текст ему потом переводила мама. В феврале 1942 года в Могатино из блокадного Ленинграда приехала мамина сестра Валентина Ивановна Поликарпова и тоже была приветливо принята в гостеприимном доме тети Нади. Поистине щедрая душа была у этой замечательной русской женщины! Мама к этому времени жила в Бокситах. Почти сразу после рождения брата мама стала работать, так как в Бокситах вновь открыли школу, а работать было некому, да и надо было на что-то жить. Маме помогал дедушка, Поликарпов Иван Поликарпович. Он работал бухгалтером в Ларьяне. Весной мы вернулись в Бокситы. С чувством огромной благодарности покидали мы дом Могатинских, они для нас стали родными. Тёплые, дружеские отношения с тётей Надей и Таней мы сохраняли до конца их жизни. Вместе переживали радости и горе, в том числе гибель на фронте старшего сына и мужа тёти Нади, трагическую смерть Серёжи Могатинского. Светлая память об этой семье всегда живёт в наших сердцах. А сколько по всей стране было таких вот семей, радушно принявших под свой кров попавших в беду людей! В апреле с одной из последних машин по Дороге Жизни к нам приехала из блокадного Ленинграда мамина сестра Любовь Ивановна Карлина, а потом и из Вологодской области тётя Тоня (Антонина Ивановна Поликарпова). И зажили мы одной большой очень дружной семьёй: мама, её 3 сестры, бабушка с дедушкой и мы с Лёней. Жили мы в Крутике на втором этаже дома помещика Крутицкого. Этот дом передали под квартиры учителям, и потому его прозвали учительским домом. Было у нас 2 комнаты и кухня. Из мебели - книжный шкаф, письменный стол, бабушкин кухонный буфет, стол, сундук для одежды, и вдоль всех стен стояли кровати. Спали и на сундуке и на лежанке. Отдельная карета - плетёная коляска у Лени. Вот уж поистине: в тесноте, да не в обиде. Я не помню каких- нибудь ссор или размолвок, обид. Все очень много и дружно работали. У меня тоже были свои обязанности. Весной, надев рукавицы, я собирала крапиву. Бабушка из неё варила щи. А когда крапива была вся съедена, щи варили из лебеды. С весны мы подкармливались на подножном корму. Чистили и ели дудки, корешки разных трав, кислицы. Всё лето пололи и поливали овощи. Воду носили с ручья. С нетерпением ждали, когда поспеют морковка, репа и другие овощи. Когда начинали заготавливать на зиму капусту, с удовольствием грызли кочерыжки. Запомнилась посевная. С каким трудом «наскребали» семена Для посадки картошки на огромном огороде - основном средстве существования! Целиком картошку не сажали в землю. Отрезали макушку (остальное шло в пищу), вырезали «глазки», ростки, И тут выручала корова, давала хорошее удобрение для огорода. Чтобы выжить, меняли оставшиеся вещи на продукты. Я едва сдерживала слёзы, когда из дома чужой дядя увозил папин велосипед. Его променяли на ведро картошки. Картошку не чистили, варили в «мундире», так меньше было отходов. Ели просто с солью. Мыла не было. Бельё стирали в щёлоке (настой золы), который разъедал руки. Огороды были большие, а обрабатывать их надо было вручную. Часть земли копали лопатой, картофельные участки пахали на себе. Учителя обрабатывали свои участки коллективно. Анна Михайловна Королёва (у неё была крестьянская закалка) вставала за плуг, а «впрягали» в него худеньких женщин. Они тянули плуг за привязанные к нему верёвки. Мне очень хотелось помочь маме, и, иногда, по моей настойчивой просьбе, верёвочку давали и мне. Теперь я понимаю, что я только усложняла работу пахарей. Но тогда я ходила очень гордая, воображая себя той мышкой, с приходом которой сразу вытянули репку. Председатель уличного комитета Первомайской улицы Татьяна Ивановна Боровская, очень мужественная, деловая, добрая женщина, посмотрев на эту картину, с горечью сказала: «Эх, что же с нами сделал проклятый фашист - на народных учителях пашем!» Люди очень бережно относились к природе. У каждого дома были скворечники, под крышами - ласточкины гнёзда. Химикаты не применяли, и с весны до осени в Крутике звенели птичьи голоса. Птицы радовали людей своим пением и уничтожали огородных вредителей. Осенью 43 года я пошла в школу. В семье отметили этот праздник. Взрослые очень заботились о нас. Где-то достали тетради в косую линейку. Сначала мы учились писать карандашами, а после того, как мы достигли первых успехов, нам подарили деревянные ручки с 86 пером и чернильницы - непроливайки. Мне купили портфель. В 1-м классе мы занимались в актовом зале клуба ТБР (Тихвинских бокситовых рудников). Здесь же проходили утренники, концерты школьной художественной самодеятельности. Запомнилось выступление школьных клоунов Бима и Бома, акробатов, чтение стихов Симонова, особенно поэмы «Сын артиллериста». С нетерпением ждали школьный завтрак - пшённую, перловую, ячневую кашу на воде. Манная была недоступным лакомством. Мы участвовали в концертах для раненых. Подготовили и показали инсценировку сказки «Репка». Из марли, бумаги, старых вещей шили костюмы. Особенно роскошной была репка из крашеной марли, даже с зелёными листьями, Готовили подарки воинам. Шили кисеты, вышивали носовые платки, писали письма и открытки. Школу мы сразу полюбили. Очень интересными были уроки. Никому из учителей и в голову не приходило, что война спишет всё и где-то можно схалтурить. Занимались с нами и дополнительно. Относились к нам строго, но заботливо и доброжелательно. Приучали к упорному труду. Я долго не могла написать правильно цифру «2». Она у меня всё время куда-то падала, а в верхней её части получалась длинная спираль. Долго хранились дома листы, исписанные этой несчастной двойкой. И какова же была моя радость, когда, наконец, она получилась! У нас была замечательная первая учительница - Елена Александровна Уберская. Сколько времени она уделяла нам в эту трудную пору, чтобы наша школьная жизнь была интересной, чтобы пробудить у нас интерес к знаниям и, особенно, к чтению. Помню, как в её комнате в деревянном доме на Бульварной улице (где сейчас рынок) мы с Женей Цветковым с увлечением лепили из глины макеты рельефа местности, раскрашивая затем акварельными красками море, траву, снежные шапки гор. Мы знали, что Елена Александровна получила «похоронку» на своего любимого мужа. Говорили, что это была самая красивая, счастливая учительская пара в нашей школе! И сколько надо найти в себе мужества, чтобы далеко в себе запрятать эту боль, не досаждая стонами измученным от горя людям. Она с головой ушла в работу и сделала всё возможное и невозможное, чтобы с первых дней сделать для нас школу школой радости. И спектакли, и костюмы к ним мы тоже готовили в её небольшой, но очень уютной комнатке. В школе для «внеклассной работы» места не было. В 1944 году население посёлка Бокситы увеличилось в несколько раз, а, значит, выросло и количество школьников. Вернулись бывшие в эвакуации бокситогорцы. Начали восстанавливать рудники, появились «вербованные» из других областей рабочие. И хотя в 1944 году госпиталь уехал ближе к фронту, и здание школы освободили, помещений для занятий не хватало. Ведь в школе был даже 1 «3» класс! Классный журнал 2 «3» класса и сейчас хранится в нашем музее. Школа стала работать в 4 смены. В первую, с 8 до 12, занимались 5-7 классы, с 12 до 15 начальные, с 15 - старшие классы, а после 19 приходила вечерняя школа. Многие подростки в начале войны пошли работать, и для них была уже в 1942 году открыта вечерняя школа. Наш 2 «А» занимался в лаборантской кабинета химии, с 12 часов. Столы стояли от двери до окна, проходов не было. Но нас это как-то не очень смущало. Так как на уроки времени отводилось мало, то мы получали солидные домашние задания, которые выполняли очень тщательно и добросовестно. Много помогали друг другу. Напротив больницы (где сейчас санэпидстанция, поликлиника и огромный жилой дом) от ручья до дороги было огромное поле подсобного хозяйства. Его называли Бутинским. Там сажали овощи. И мы ходили летом полоть эти овощи. Май и июнь всегда были голодными. Старые припасы съедены, новые ещё не наросли. И когда я за свою работу получила несколько килограммов кислой капусты, счастью моему не было предела. Это не лебеда! Я была горда тем, что накормила семью! (Так я тогда воображала). Дети в меру своих сил помогали родителям. Ходили в окрестные леса за ягодами, на отвалах собирали землянику (у взрослых на это не было времени). Далеко в лес одни не уходили. Грибы собирали вдоль сенокосных полянок. Всё лето все крутицкие ребята бегали босиком. На ручейке, что протекает сейчас в садах (тогда он был шире и глубже), делали «запруды». Там мы купались, а женщины стирали, полоскали и «клепали» деревянными клюшками бельё, почему и ручей получил название «Клёпальник». Ребята постарше купались за «линией» (железной дорогой) в воронке от бомбы. С нетерпением ждали, когда начнут копать картошку, и по всей деревне запахнет дымом костра и печёной картошки. «Печёнки» с удовольствием поедали не только дети, но и взрослые. Днем на улицах Крутика ребят (кроме самых маленьких) не было. Все трудились. А вот вечером... На поляне у нашего дома собирались все крутицкие ребята. Играли в лапту, свинки, штандер, гоняли до самой линии «попа». Очень много было коллективных игр для всех возрастов. Взрослые нас не организовывали. Руководили старшие ребята. И было так здорово, когда собирались все вместе! Я не помню драк, жестокости. В играх возникали споры. Но всё в итоге решалось мирным путём. И как же мы ждали эти вечера! Иногда все вместе ходили на хутор Облаково качаться на больших качелях. Качели поменьше у домов были. Взрослые привлекали нас к серьёзному труду (который мы воспринимали, как должное) и в то же время старались не отнимать у нас детство. Были у нас интересные праздники. Всей семьёй из бумаги, яичной скорлупы, шишек и других подручных материалов делали ёлочные игрушки. Новогодние ёлки стояли в каждом доме, и мы по очереди ходили на праздник к своим друзьям, водили хороводы вокруг ёлки, читали стихи, пели и танцевали. Взрослые были настоящими изобретателями. Так тётя Женя Милешко (сестра Валентины Акимовны) напекла нам из свёклы очень вкусных пряников. Очень весело проходили Святки. Все ходили по домам «куликами» (ряжеными), плясали, шутили. Говорили (чтобы никто не узнал) изменённым голосом. «Куликов» пускали в каждый дом. Много воды утекло с тех пор. Но я с огромным удовольствием вспоминаю эти коллективные игры и праздники, которые скрашивали наше военное детство. К концу войны иногда стали давать детям белые чулки (сделанные, очевидно, из отходов). Мамы их красили в луковых перьях. Из далека видны были наши оранжевые «лапы». В Крутике у многих были коровы и козы. Рано утром всех будили мелодичные звуки пастушьего рожка. Посаженные на навоз огурцы давали (без всяких плёнок) неплохой урожай. Семена сажали в глубокие лунки и только в первое время прикрывали осколками стёкол. В июле начиналась самая жаркая пора - сенокос. Взрослые вставали раньше солнца: надо было по росе скосить траву (днём косой это было сделать очень трудно), а потом её высушить. Счастье, если погода стояла хорошая. А если начинались затяжные дожди, наступал «сеногной». Сено приходилось сушить «на вилах». Это была настоящая пытка. Корова помогала выжить, но с нею было и «забот полон рот». Те, у кого были коровы (и другой скот), облагались огромным налогом. От каждой коровы надо было сдать государству 240 литров молока в год. Бабушка ежедневно наливала в бидон молоко, и я относила его на Октябрьскую улицу, на приёмный пункт. С собой носила книжку, в которой делали отметку о сданном молоке. Обязательно проверяли жирность молока. Если жирность была низкая, надо было сдавать дополнительно ещё определённое число литров. Порой при этом человек попадал под подозрение: «Не разбавлял ли он молоко?» Сдававшим очень жирное молоко норму сокращали. Летом на сенокосе и огороде все работали до захода солнца. А в длинные зимние вечера вся наша большая дружная семья собиралась за овальным столом, стоящим, посреди комнаты. После скромного ужина вели беседу о прошедшем дне, положении на фронте, о предстоящих делах и проблемах. Штопали, шили, читали, рассказывали интересные истории. Посреди стола сидел маленький брат - Лёня. И он ползал от одного к другому. Потом по очереди пытались усыпить Лёню. Ложились с ним в кровать и рассказывали сказки. Но уставшие от тяжёлой работы няньки часто засыпали первыми, а наш Ванька-встанька садился в кровати и констатировал факт: «Уснула!» Собирались в одной большой комнате, так как была только одна керосиновая лампа, и в углу уютно потрескивали дрова в круглой железной печи. Часто к нам на огонёк приходили знакомые, соседи. Наш дом был открыт для всех. Люди шли поделиться своим горем и радостью (главной из которых были письма с фронта), найти поддержку или просто отогреть измученную военными тяготами душу. Знали, что здесь их беды принимают близко к сердцу. В тёплой, дружеской беседе рождалась уверенность: «Выстоим!» На ночь дверь изнутри закрывали на защёлку. Но я не запомнила ни одного замка в нашем доме. По-моему, их вообще у нас не было, как и во всей деревне Крутик (Первомайской улице). Если все уходили из дома, в замочную планку просто вставляли деревянную палочку. Люди верили и сочувствовали друг другу. Всех объединяло общее горе и общая цель: помочь фронту. Воров судили по законам военного времени. В войну взрослым приходилось работать по 20 и более часов в сутки. После основной работы надо было ежедневно напилить и наколоть дров, принести их домой, истопить печки, наносить воды, починить ветшающее бельё, стирать в корыте, ухаживать за коровой. И чем-то кормить семью! Летом дров заготовить не удавалось, так как много было работы на огороде и сенокосе. Хорошо, что наша тётя Люба работала в Разнопромартели и ей «выписывали» дрова. А многим приходилось самим ездить за дровами в лес. Особенно трудно было в войну женщинам, которые остались одни с маленькими детьми. Некоторые мои одноклассники готовили вечером уроки при свете лучины (на керосин не хватало денег), ходили всегда голодными. Те из них, кто приходил к нам домой, с большой теплотой и сейчас вспоминают мою бабушку, Поликарпову Веру Иосифовну, которая подкармливала их молоком. И таких бабушек, выручавших тех, кто попал в беду, в войну было много. Несмотря на все тяготы и невзгоды, выпавшие на мамину долю, я считаю, что она родилась под счастливой звездой, потому что жила в очень дружной, доброй, трудолюбивой семье, нравственным стержнем которой был её «родоначальник» Поликарпов Иван Поликарпович. За его плечами была лишь церковно-приходская школа, но всех поражала его мудрость, культура, крепкие нравственные устои. И какое же это великое счастье, что в самые страшные военные годы рядом с мамой были её родители и её сёстры! Мужественные, добрые Поликарповы не только сохранили нас, детей, но и через всю оставшуюся жизнь пронесли нежную привязанность друг к другу, крепкую дружбу, и бескорыстную любовь. Если бы юность знала, как важно в жизни иметь крепкую семью, основанную на родстве душ и любви, в которой каждый, прежде всего, старается не утверждать своё Я, занять главенствующую роль, а поддержать своего близкого, согреть его теплом своей души! И как безрассудно ведут себя люди (особенно руководители СМИ и политики), выбрасывая за борт проверенные войной главные человеческие ценности: высокую нравственность, честный труд, ответственность за судьбу Родины, любовь и сострадание к людям.  ПОГОДА
В БОКСИТОГОРСКЕ
ЩЁЛКНИТЕ ПО ИНФОРМЕРУ 
|
